В ПРИОРИТЕТЕ – ПОРЯДОК И ДИСЦИПЛИНА


По словам главного врача ГБУЗ СО «Нижнетуринская центральная городская больница» Алексея Васильевича ДЕРИГЛАЗОВА, ветераны медучреждения связывают главные страницы истории становления своей больницы с именем Георгия Александровича МАРЧЕНКО. «Этот человек заслуживает огромного уважения, — говорят они. — Талантливый хирург и умелый организатор, он сделал очень многое для нашего здравоохранения. Именно таким и должен быть главный врач. Он неоднократно поощрялся правительством области. Отмечен медалью В. И. Ленина, орденом «Знак почета», знаком «Отличник здравоохранения». Но награды — это совсем не главное. Он работал не для этого». Впрочем, предоставим слово всем тем, кто посвятил всю свою жизнь развитию нижнетуринского здравоохранения.

Главный врач Нижнетуринской городской больницы с 1964 по 1995 годы Георгий Александрович МАРЧЕНКО:

126.jpg— Родился я в Украине, в городе Коммунарске Ворошиловградской области. В 1960 году окончил лечебно-профилактический факультет медицинского института в Ростове-на-Дону и вместе с супругой был направлен на работу в Исовскую больницу. Поселок оказался хорошим, больница развивалась. Год я работал хирургом, а затем был назначен на должность главного врача. Увидели во мне организаторские способности. А потом и на повышение пошел: в 1964 возглавил Нижнетуринскую медсанчасть ГРЭС и электроаппаратного завода, ставшую впоследствии центральной городской больницей. Возглавлял ее до 1995 года. Далее ушел по собственному желанию: не мог я видеть, как благодаря «новому правительству» во главе с Борисом Ельциным, к которому, прямо скажу, у меня не однозначное отношение, разрушается все то, что я строил всю свою жизнь. Но об этом — позже.

Сложно сейчас, после пятидесяти лет трудового стажа, сказать, почему я выбрал профессию врача. Медиков у меня в роду не было. Но так вышло. И я никогда не жалел и не жалею, что моя профессиональная жизнь сложилась именно таким образом. Могу сказать одно: работал я всегда по совести и с душой. Любил хирургию. В больнице сутками находился. Как-то мы сидели с друзьями, и зашла речь, что в те годы не было у меня ни одного «спокойного» праздника. Только сядем за стол — звонят. Привезли очередного тяжелого пациента. Праздники — время для хирургов горячее. Люди поступали к нам с ранением в сердце или легкое, с черепно-мозговыми травмами — иногда, буквально, «с того света» приходилось пациентов вытаскивать. Женщины опять же «любили» рожать под Новый год. А я, как ведущий хирург, обязан был присутствовать на всех сложных родах. «Кесарево сечение» исключительно на мне лежало. Внематочную беременность — оперировал. Случались выезды в Ис, в Кач-канар. Но я был молодым и сильным, справлялся со всеми трудностями. И отдушина у меня была на случай крайней усталости — рыбалка. Сядешь со спиннингом на берегу, расслабишься. А вечером снова в больницу. Супруга мой безумный график понимала и прощала, сама врач. И дети никогда не жаловались, что папу редко видят. Говорят, что в семьях врачей дети взрослеют быстрее. Наверное, это действительно так. И понимают они ситуацию правильно. Моя дочь тоже в медицину пошла, получила специальность стоматолога.

127.jpgНачалась моя карьера, как я уже упоминал, в поселке Ис. Я учился хорошо, считал себя практически готовым специалистом. Но что такое хирургия без практики? Да, специалистов «старой школы» учили на ином, более качественном уровне. Может, я по-стариковски рассуждаю, но мы умели делать многие вещи, которых сегодняшнюю молодежь приходится обучать дополнительно. Мы спокойно проводили аппендэктомию, прочие сложные манипуляции, не говоря уже о мелкой травме. Сейчас подготовка, видимо, на ином уровне идет. Ребят, к нам приходивших, обучал с азов. Но и меня на место быстро поставили. В Исе работала медсестра, благодаря которой понял, что диплом — это только начало моего профессионального пути. Медсестра — бывшая фронтовичка, всю Великую отечественную Войну работала в госпитале. Она многому меня научила. Показала, как обрабатывать раны, делать перевязки, многое другое. Я ей очень благодарен. А когда я был переведен в Нижнетуринскую медсанчасть, моим наставником стал Владимир Александрович Беркутов. Он был ведущим хирургом в городе Лесной и работал у нас по совместительству. Мы с ним быстро сошлись и работали, понимая друг друга с полуслова. Я готовил сложные случаи и ассистировал ему, затем, когда посчитал, что набрался опыта, сам стал руководить процессом. Так я, собственно, и стал профессионалом. Хорошим или плохим — не мне судить. Но жалоб со стороны пациентов не было.

Одновременно с функциями хирурга я исполнял обязанности главного врача. Наша больница в те годы, честно скажу, была на достаточно низком уровне развития. Здания — ветхие, холодные и сырые. Держать в них тяжелых больных не представлялось возможности. Да и просто стыдно было людей в такие условия помещать. В газетах постоянно заявляли: советское здравоохранение — лучшее в мире. Пришлось «засучить рукава» и доказывать это на деле. Начал с организации лабораторий. Затем открыли пункт переливания крови, внедрив, в том числе, прямое переливание. Доноров было много, даже развивать движение не пришлось — люди сами приходили.

Георгий Александрович Марченко: «В газетах постоянно заявляли: советское здравоохранение — лучшее в мире. Пришлось «засучить рукава» и доказывать это на деле».

Далее нужно было решать проблему с помещениями. Благодаря помощи Наркома и Исполкома, с которыми были налажены тесные взаимоотношения, а также городской электростанции, в 1974 году построили четырехэтажное здание — типовое терапевтическое. Первый этаж пришлось оборудовать под родильное отделение, так как корпус, где оно ранее размещалось, окончательно обветшал. Впервые у нас появилось неврологическое отделение, а терапию разбили на два направления — гастроэнтерологию и кардиопульмонологию. Но это было только начало. Нужно было срочно решать вопрос с хирургией. Изжил себя и корпус поликлиники: кабинеты использовались в три приема. Так или иначе, удалось решить все поставленные задачи. Я в то время был избран народным депутатом СССР, и этот мой статус помог открыть многие двери.

128.jpgБольница развивалась и в профессиональном плане. Укомплектованность врачами и средним медперсоналом составляла 100 %. Мы открывали курсы для санитарок, желающих повысить свой профессиональный статус, отправляли на учебу в столицы врачей. Нашу работу отмечали, как на областном уровне, так и на уровне страны. Мы занимали первые места в соцсоревнованиях, да и вообще числились на хорошем счету. Являясь ведомственной организацией, поставили на нужный уровень диспансеризацию. Помню, даже ездил с докладами в Москву, объясняя коллегам, как добиться низкой заболеваемости среди работников промышленных предприятий.

Коллектив у нас был очень сплоченный, этого не отнимешь. Молодежь и ветераны отлично ладили между собой. Жили мы всегда дружно, на праздники устраивали выезды на природу, концерты. Сейчас, конечно, многое утеряно. Причина простая: нет у людей общей идеологии. Молодежь ставит во главу угла денежную составляющую, стараясь заработать, как можно больше. Уходит на большую зарплату или вообще из медицины. Это их выбор. Они имеют на него право. Но российское здравоохранение сегодня держится на старых кадрах, а мы все-таки не вечные.

Нездоровая тенденция в нашей сфере началась в начале 90-х годов. Была перестройка в стране. Правда, построить новую жизнь не получилось. Зато сломали все, что было. Ударила новая система и по здравоохранению. Нам в те годы пообещали двустороннее финансирование: местное и страховое. Первое, в результате, не состоялось, а второе гарантировало от 30 до 60 % от затраченной на каждого пациента суммы. Это была капля в море. Времена наступили очень сложные. У нас не было средств на хозяйственные нужды. На оборудование. Мы с трудом сводили концы с концами, едва выкраивая деньги на зарплату сотрудникам и хоть какое-то питание для больных. А в 1995 году я уволился. Пошел на этот шаг сознательно, как бы трудно мне не далось это решение. Я работал в Нижнетуринской больнице 31 год. Вложил в нее всю свою жизнь. Смотреть, как все летит в никуда, не было никаких сил. Но хирургическую практику еще несколько лет вел: сложно бросить дело, которое искренне любишь. А теперь. Теперь я являюсь врачом одного пациента — своей супруги. Наверное, это судьба: помочь огромному количеству людей, чтобы, в конечном итоге, оказаться рядом с самым близким тебе человеком.

Заведующая неврологическим отделением Людмила Николаевна ЧУПРОВА:

129.jpg— Моя мама была фельдшером. В 1943 году ее отправили работать в деревню Нижняя Тура. Затем она перебралась в районный центр, где и родила меня. Жизнь в нашем городе после войны била ключом. Возводилась ГРЭС — первая крупная электростанция высокого давления на Урале. Приезжали новые люди: рабочие, инженеры. Даже, помню, Георгий Маленков посетил нашу «ударную стройку». На торжественном митинге партийный лидер утверждал, что наша станция — один из примеров того, как следует работать советским гражданам, и молодежь может начать здесь успешную карьеру. Но экономика меня в то время мало интересовала. Я проводила все свободное время в мамином кабинете. Случалось, что подруги шли развлекаться, а я помогала ей проводить нехитрые манипуляции. Нравилось мне это дело. Я мечтала стать врачом. Сделала для этого все, что могла: с красным дипломом окончила Нижнетагильское медицинское училище, чтобы получить «лазейку» в институт. Планы реализовались, через полгода практики в детской больнице поехала в Свердловск учиться, вернувшись в 1974 году домой. В Нижнетуринской больнице я работала 39 лет.

Моя врачебная карьера началась с должности невролога, затем возглавила неврологическое отделение, открытое в новом корпусе. К этому времени я уже доросла профессионально до руководящей должности. А поначалу, честно признаюсь, было сложно разобраться со всеми нюансами, практики не было. Но мне помогали коллеги: начмед Геннадий Иванович Мартовский, которого, к сожалению, уже нет в живых, Роза Степановна Багина, крайне талантливый терапевт. Но главную роль в моей жизни сыграл наш главный врач Георгий Александрович Марченко. Помню, позвонила как-то в 5 часов утра: привезли тяжелого пациента, а я не могла поставить диагноз. Он тут же приехал. К нему можно было обратиться с любым вопросом — будучи хирургом, он отлично разбирался и в других направлениях медицины, а молодежь всегда брал под свое покровительство. Мы это очень ценили. Особенно, когда приходилось дежурить — нас «разбрасывали» по всей больнице, вне зависимости от профиля. Помню, какой ужас испытала, впервые попав в родильное отделение. Но наш главный врач держал ситуацию под контролем. Ровно в 2 часа ночи раздавался телефонный звонок. «Что в моем царстве-государстве происходит?» — интересовался Георгий Александрович. И после этого становилось спокойнее. Он был очень строгим, справедливым и мог найти выход из абсолютно любой ситуации. Таким и должен быть главный врач, я считаю.

Впрочем, у нас и весь коллектив состоял из людей исключительно достойных. Не было никакой зависти, никто никого не подсиживал. Дружно работали, дружно отдыхали. У нас даже был свой хор. В нем пели и врачи, и медсестры, и санитарки. На День медика устраивали торжественный концерт.

Больные опять же. Я искренне люблю каждого человека, которому оказываю помощь. А я ведь лечу уже третье поколение своих пациентов.

130.jpgРадостно становится на душе, когда избавляешь человека от боли. Радостно видеть, как пациент, привезенный на каталке, через какое-то время отправляется домой на собственных ногах. Огорчает только одно. Многие заболевания значительно помолодели, прежде всего, речь идет о заболеваниях сердечно-сосудистых. Недавно к нам привезли 27-летнего паренька с инсультом. «Вытащили» его, конечно, вылечили, но задумались: в былые времена эта болячка приключалась с людьми не раньше шестидесяти. Обстановка у нас в стране стала такая: и стрессов много, и денег мало. Спрашиваешь иной раз у пациента: «Почему раньше не лечился? Довел себя до такого состояния». «Не мог себе позволить», — отвечает. Люди на свою крошечную пенсию предпочитают лишний пакет молока купить, нежели лекарства. И это ужасающая история нового времени.

А началось все в 90-е годы. Правительство пыталось перестроить СССР во что-то принципиально новое и совершенное. В частности, создать идеальную модель системы здравоохранения. Но где-то видимо допустили просчет. Как мы жили — только «вспомнить и перекреститься». Возникли проблемы с оборудованием. Исчезли лекарства. Каждая ампула на вес золота ценилась. Да что там лекарства, приходилось просить пациентов, чтобы они сами покупали шприцы и капельницы. Сейчас, слава Богу, такого нет. Выходим из кризиса. Есть и материалы в наличии, да и все остальное, чтобы оказать всю необходимую помощь человеку. Единственное, стараемся давать пациентам свободу выбора — фарминдустрия не стоит на месте, появляются более качественные и эффективные препараты. При желании они могут сами решить, что именно нужно приобрести, и мы будем только за.

Да, разные времена были в истории нашего здравоохранения. Но с какими бы сложностями ни приходилось сталкиваться, я ни разу не пожалела, что связала свою жизнь с медициной. В другой профессии я себя просто не представляю. Жаль, что дети выбрали для себя иную профессиональную судьбу, став, как и папа историками. Но это их судьба. Может быть, внуки мои захотят связать свою жизнь с медициной. А я им чем смогу - помогу.

Заместитель главного врача по административно-хозяйственной части Людмила Владимировна ЗАЙЦЕВА:

131.jpg— Моя трудовая деятельность началась на шахте, где я занимала должность оператора пульт-управления. Были и грамоты, и награды, и карьерные возможности, но не сложилось, как говорится, — здоровье подкачало. Врачи «запретили» мне иметь дело с угольной пылью, если, конечно, я хочу долго жить. Я хотела, лет-то было всего ничего — все впереди. И решили мы с мужем уехать в Нижнюю Туру, где жила моя сестра и ее муж, большой по тем временам начальник. Работа для меня сразу нашлась. Зять сказал: «В городскую больницу требуется завхоз. Попробуй. А не получится, что-нибудь еще придумаем».

Завхоз действительно требовался срочно. Виктор Степанович Кузнецов, державший в своих руках хозяйство медучреждения, болел раком крови. Очень светлый и добрый человек, который до последнего старался держаться молодцом. Никогда не показывал, что ему больно, трудно, нужно было что-то сделать — делал. А потом просил оставить его на некоторое время в одиночестве, приходил в себя в тишине. Говорят, что Бог в первую очередь забирает лучших. Это про Виктора Степановича. Через несколько недель после того, как я приступила к своим обязанностям, он скончался в одной из свердловских клиник. А в качестве «завещания» оставил мне список первоочередных дел.

Я сделала все, что он велел. И даже больше: разобралась уже к тому времени, что к чему. А потом меня вызвал в свой кабинет наш главный врач Георгий Александрович Марченко и предложил занять должность «главной по тарелочкам». А еще по краске, оборудованию и прочим вещам, которые нужно было достать для больницы. В советские времена не покупали, а именно «доставали». Я прекрасно понимала, как это сложно, и пыталась отказаться. Но он сказал: «Ты и так уже везешь на себе все. Я подписываю приказ о назначении. Нужна будет помощь — приходи». Куда мне было деваться? Приказ был подписан. А в помощи он и, правда, ни разу не отказал.

132.jpgГеоргий Александрович, нужно отметить, удивительный человек. Скромный в личных потребностях и предельно требовательный, когда речь шла об интересах больницы. Я как-то пыталась пересадить его на новенькое кожаное кресло, которое выпросила в Белом доме, а он приказал убрать его вон из кабинета. Сказал, что стол и стул у него есть, и этого более чем достаточно. Шторы повесила — приказал снять. Говорит: «Может, в палатах пригодится». Не любил он лишнего. Считал, что кабинет его — дело второстепенное, а главное — работа. И был всегда очень строг.

Свои обязанности я старалась выполнять в полном объеме. Меня начинало, буквально, трясти, если поездка в Свердловск или Нижний Тагил оборачивалась неудачей. Работа, прямо скажу, творческая была. В одно учреждение приходишь — плакать начинаешь, в другом — входишь в образ комсомолки, которая рубит сплеча: «Нам нужна новая аппаратура. Ведь люди могут умереть. И вы — единственные, кто может помочь». У меня было несколько объектов, и я подстраивалась под каждый. В большинстве случаев, с пустыми руками не уходила, добивалась-таки своего. Водители смеялись: «Людмила Владимировна, спать сегодня будете или «на нервах» поедем?». Если я получала то, за чем ехала, отключалась в машине моментально — видимо, эмоциональная нагрузка сказывалась. И даже плохие дороги не были помехой. Однажды дошло до того, что краску из дома в больницу принесла. Муж говорит: «Это ведь тебе газовики подарили». «У нас ремонт в отделении, краска требуется срочно», — ему объясняю. Он только плечами пожал. Привык, что со мной не соскучишься.

133.jpgА однажды случилось непредвиденное. Открывали лабораторию, для которой я привезла отличную аппаратуру. Гордилась своим приобретением страшно — не в каждой свердловской больнице такая имелась. А ночью входную дверь в лабораторию вскрыли и вынесли все подчистую. Прихожу утром в кабинет к Марченко, падаю в кресло. Он сидит бледный, первые новости до него уже дошли. «Аппаратура на месте?» — спрашивает. «Нет». Тут он хватает нож для резки бумаги и вонзает его в стол. Нервы сдали. Помолчали мы с ним. «Ничего, я где-нибудь еще аналог найду»,

— сказала я и пошла искать. Мы открыли три чудесные лаборатории. Запустили много других проектов. А потом Георгий Александрович ушел с должности. А я ушла вслед за ним

— на пенсию. Меня звали работать на различные предприятия, в компании, которые в период перестройки росли, как грибы. Знали люди, что работать я умею, и препятствия для меня — не преграда. Но я решила, что хватит с меня: главный проект моей жизни завершен.

Заведующая терапевтическим отделением Роза Степановна БАГИНА:

135.jpg— Я родилась в Подмосковье, а затем оказалась на Урале: отец был военным, и его постоянно перебрасывали с места на место. В Краснотурьинске мы жили, в Ревде и, наконец, оказались в Нижней Туре. Я выросла. Поступила в Свердловский медицинский институт и, попав по распределению на Дальний Восток, вернулась через три года домой. Дело было в 1965 году.

Нужно сказать, что медицина — была моей мечтой с детства. Не знаю, почему так получилось, но я видела себя в белом халате, думала о пациентах, которым смогу помочь. В Нижнетуринской больнице я получила все, о чем желала. И даже больше.

Был у нас хороший коллектив, а работа осуществлялась «единым фронтом». Если затруднялись с постановкой диагноза, осматривали больного все вместе — и терапевты, и хирурги, и невролога вызывали на всякий случай. Такая у нас была система. А еще был порядок: врачи не могли позволить себе опоздать или не принять пациента. Большинство работало на полторы ставки, но все положенные часы были обязаны находиться на месте. И получался график с восьми утра до семи вечера. Вечером выходишь из здания и прощально машешь рукой коллегам — разговаривать ни у кого уже сил не было. Работали также в субботу. «Мы не делаем ничего в ущерб пациентам», — говорил нам главный врач. Мало кто решался с ним спорить. Он был прав. Делал свое дело. Да и как поспоришь с человеком, который сам сутками пропадал в больнице? При этом дежурил бесплатно, не имея права брать за это деньги — в советском законодательстве не предполагалось строки «ночных» расходов для руководства. При этом хирург он был замечательный. Не было такой операции, которую он не смог бы провести. И при этом искренне любил свою работу.

134.jpgА я для себя выбрала терапию, науку многогранную и крайне интересную. Привозили к нам тяжелых больных с инфарктами, внутренними кровотечениями и алкогольными отравлениями. Никогда не знали, с чем придется столкнуться завтра. Но учились. Лечили. Спасали. А потом на базе больницы открыли, наконец, реанимацию, и все мы вздохнули спокойно: там стала оказываться экстренная помощь.

Конечно, всякие были времена в истории нашего нижнетуринского здравоохранения. Иногда тяжело приходилось. Помню, жаловалась близким: «Зачем я выбрала эту профессию? Могла бы инженером стать. Или бухгалтером. Ни за что не отдам в медицину своего ребенка». Теперь моя дочь, ставшая невропатологом, то же самое говорит. Но я знаю, что она, так же как и я любит своих пациентов и менять что-то в своей жизни не собирается. А внучка сама решит, чем ей в жизни заняться. Это ее право. Продолжит врачебную династию — поможем.

Говорят, что судьба дает нам то, с чем мы способны справиться, а врачами вообще становятся люди избранные. Видимо, избранных становится с каждым годом все меньше: выпускников мединститутов, которые идут работать по специальности, по пальцам можно пересчитать. В группе дочери, например, таковых всего четыре человека. Остальные связали свою жизнь с фармацевтическим или риэлтерским бизнесом. Ведь это «живые» деньги, полученные сразу после сделки, а не после того, как стаж наработаешь и категорию получишь. Понять их можно, конечно. Даже нам, «старой гвардии» медиков, не платят большие зарплаты. Но вопрос в другом: с чем останутся наши больницы? Где брать новые кадры?

Специалист по кадрам Любовь Григорьевна МИШИНА:

136.jpg— В больнице я выполняла множество обязанностей: и делопроизводство вела, и печатала, и с функциями секретаря главного врача справлялась. А кроме этого решала кадровые вопросы и вела статистику по стационарам. Пришла я сразу после школьной скамьи и «задержалась» на 41 год.

Сначала я планировала стать медсестрой и прошла обучение на курсах, организованных на базе нашего медучреждения. Но Георгий Александрович Марченко, видимо, рассмотрел во мне иные способности. Он вообще исходил из принципа, что кадры нужно ковать собственными руками. Не получается привлечь специалиста со стороны? Не страшно. Найдем подходящего человека среди «своих». Управленцем главный врач был очень грамотным, многому меня научил. У меня и наставников кроме него не было.

Сложнее всего было осуществлять кадровую работу. В 60-е годы она требовала особого подхода: было много бумажной рутины, формы документов — строгие и писать приходилось от руки. А делопроизводство я сама освоила. Брала из архива журналы, заполненные моим предшественником, и действовала по аналогии. Полгода вникала в профессию, а затем очень ее полюбила. Да и вообще полюбила нашу больницу. Есть сегодня такое понятие: «внутренний климат организации». Так вот у нас он всегда на высшем уровне был. Уважали сотрудники друг друга, называли только по имени-отчеству. Общественная жизнь ключом била. Организовывались и конкурсы медсестер, и праздники, и субботники. На картошку все вместе выезжали и сбор лекарственного сырья. Даже сено как-то приходилось косить. И никто не жаловался, что все это не входит в наши прямые обязанности: говорили что-то сделать — мы делали. И работа от этого не страдала. Ответственными мы были и активными. Любой поворот в жизни интересным казался.

Врачи, приехавшие по распределению, часто оставались надолго. Говорили, не стоит от добра — добра искать. Появлялись даже династии. Правда, некоторые пытались «сбежать» в город Лесной, где зарплаты предлагались в разы выше. Но Марченко договорился с руководством больниц-конкурентов, чтобы наших специалистов не переманивали. Те пошли навстречу. Ведь работали мы на общее благо. Понятно, что хорошо, когда в твоей больнице собираются лучшие специалисты, но и в Нижней Туре требуются медики. Сейчас, впрочем, ситуация иная. В благородство больше никто не играет, а для людей решающим фактором при выборе работы в большинстве случаев является заработная плата.

Офтальмолог Александра Яковлевна ГОРЕЦКАЯ:

137.jpg— Родилась я на Кубани. В 1971 году окончила Кубанский медицинский институт, и попала по распределению в Нижнюю Туру. Мне предлагали на выбор Тюменскую и Свердловскую области. Я выбрала вторую. Знающие люди сказали, что здесь все надежно: развита экономика, реализуется множество промышленных проектов, да я и сама об этом в газетах читала. Решилась, одним словом. Открыла карту. Смотрю, крупным таким шрифтом напечатано: Нижняя Тура. Подумала, что, наверное, хороший это город. И не ошиблась.

Встретили меня хорошо. Месяц жили в гостинице, затем выделили отдельное жилье. Рабочее место предоставили. Правда, не было старшего специалиста, который страховал бы меня на первых приемах. Пришлось, поднимать старые связи и брать консультации у первой моей наставницы. Интернатуру я проходила в Нижнем Тагиле под руководством Натальи Александровны Жаровой. Отличный врач, многое мне давший. Научила, в частности, оперировать глаукомы и удалять катаракты. Я вела хирургическую практику в Нижней Туре, пока необходимость в этом не отпала — в Лесном открылось представительство МНТК. Но до этого момента много воды утекло.

Так я и работала. Прошел год, второй, третий. Думали с мужем, что уедем обратно в Краснодар, где у нас остался «тыл» в виде собственной квартиры. Но не сложилось. Родились дети, и мы решили, пусть подрастут сначала. Опять же совесть и коммунистическое воспитание не позволяли с места сорваться. Ведь специалиста, на которого я могла бы оставить кабинет, не было. Конечно, молодежь время от времени появлялась, но, как правило, ненадолго. Был у нас доктор Зайцев, например. Смышленый парень, но его неожиданно в армию забрали. Был доктор Тиризюк, но он неожиданно решил поменять сферу своей деятельности — стал машинистом турбин на ЛПУ. Я только плечами пожала — не поняла его. А потом решила, что к лучшему это. Врач должен любить свою профессию и не метаться. Ведь мы с людьми работаем, наша ответственность огромная. А он пришел через несколько лет и говорит: «Александра Яковлевна, неправ я был, что из профессии ушел». Открыл теперь свою оптику и ведет в ней офтальмологический прием. Пациентов у него много — он ведь в МНТК работал и нужные связи сохранил. Через него многие в клинику попадают.

А я осталась на своем месте, и жизнью своей довольна. Профессионально я состоялась, семья — отличная, а что еще человеку в жизни нужно?

Гинеколог и рентгенолог поликлиники № 2 (поселок Ис) Наталья Николаевна КРОХИНА:

138.jpg— Практически всю свою профессиональную жизнь я вела два направления — была акушером и рентгенологом. У меня и кабинеты напротив находились: переходила весь день с места на место.

Работать в роддоме я мечтала с детства. Классе в восьмом даже сочинение написала о том, как буду способствовать появлению новых жизней. Считала, что это самое благое дело на свете. К тому же, кто знает, кто вырастет из этих малышей? Может быть, новый Моцарт или Мария Кюри.Через много лет, на встрече выпускников, учитель литературы мне это сочинение показала. Говорит: «Хорошо, когда мечты сбываются». А однажды на прием пришла женщина. За ней молодой мужчина в кабинет просочился — высокий такой, статный. Женщина спрашивает: «Вы меня не помните? Роды у меня принимали в 1976 году. Вот, вырос ребеночек». «Ребеночек» смущенно улыбался. «Музыку не пишешь случайно?», — спрашиваю у него. «Нет», — отвечает.

Да и Бог с ним. Он не стал вторым Моцартом, но хорошим человеком — определенно. А ради этого стоило работать. Сейчас я бы так, конечно, уже не смогла. В 72 года сложно жить в таком графике. День или ночь, устала ты или дочка трехлетняя слезы по щекам размазывает: «В роддом не пущу», ты обязана быть на своем посту. Профессия врача требует полной самоотдачи. И винить здесь можно только самого себя: ты сам выбрал эту профессию и должен следовать правилам. Одно время я была главным врачом больницы п. Ис, обязанностей прибавилось. А кроме работы еще и немалая общественная нагрузка была: меня трижды избирали народным депутатом, членом поселкового общественного совета. Молодость, одним словом, бурная была. А на память о тех годах осталась медаль «За трудовую доблесть».

В Исовскую больницу я пришла в 1972 году. Больница была очень хорошая. Вместимость — 120 коек. Множество отделений и полная укомплектованность специалистами. Хирургия была на высоком уровне развита, терапия, женская консультация. Рентген-кабинет по тем временам хороший открыли. Помню, приезжала на конференции в большие города, и все удивлялись, что в сельской местности есть свой рентгенолог. А нам в один прекрасный день купили аппарат. Я решила: почему бы мне его не освоить? Я ко всему новому была открыта, интересно мне было. Прошла, в итоге специализацию, начала делать снимки, закрыв тем самым последний «пробел» в нашем исовском здравоохранении.

В те времена мы оказывали помощь по всем направлениям. Если не справлялись сами, вызывали специалистов из районного центра. Однажды в гинекологию привезли женщину с кровотечением. Остановить его у меня не получилось. Пришлось позвонить Георгию Александровичу Марченко. Он приехал, с ним — заведующая акушерским отделением больницы Галина Павловна Харламова, главный и единственный мой наставник. Прооперировали пациентку. Переливание крови сделали. Спасли, одним словом. Георгий Александрович говорит: «Никогда бы не поверил, что человек, потерявший пять литров крови, выживет». А она до сих пор живет и радуется жизни.

Долгое время Георгий Александрович был нашим главным врачом. Молодой специалист, способный и авторитетный, возглавивший затем Нижнетуринскую больницу. Он действовал в тандеме с начмедом по лечебной работе Геннадием Ивановичем Мартовским. Изумительные люди, способные решить любые задачи. Они их и решали. Геннадий Иванович умер, к сожалению. Георгий Александрович ушел с должности раньше, чем мог бы.

Да, и вообще, людей, ковавших здравоохранение в районе, почти не осталось. И вывод можно сделать неутешительный. Если в Нижней Туре укомплектованность более-менее, то в нашем поселке лучше не болеть, у нас всего два врача, педиатр и терапевт. В моем бывшем кабинете теперь комната, где отдыхают водители скорой помощи. Прохожу иногда мимо, слезы на глазах наворачиваются. На третьем пустующем этаже разместили дневной стационар на пять коек. Это хорошо, но потребности наши не покрывает. Узких специалистов нет. Иногда ко мне подходят старики, которым по любому поводу теперь приходится ездить в районный центр, и спрашивают: «А ты помнишь, как хорошо было раньше? Ты ведь и главным врачом одно время была, и депутатом, может, что-нибудь сделаешь?» Я только вздыхаю. Конечно, я помню. В стенах нашей больницы, где ремонт не делался с 1978 года, и давно прогнили полы и оконные рамы, а канализационная система держится на честном слове, прошла большая часть моей жизни. А здание поликлиники, которая была расположена по соседству с нами, вообще отдали под торговый центр. Видеть это мне очень тяжело. Да, численность населения сократилась с 10 тысяч человек до 5 тысяч, и большая часть проживающих — пенсионного возраста. Но этим людям как никому требуется медицинская помощь. А что им остается? Вот только помочь, повернуть время вспять, я, к сожалению, не могу.

В лучшем состоянии находится служба скорой помощи — газовики помогли построить новые боксы для автомобилей, да и сами машины новые, укомплектованные необходимым оборудованием. И фельдшеры есть опытные. Конечно, в случае чего, они наших стариков в беде не оставят, но хочется надеяться, что модернизация здравоохранения коснется и других сфер. Да, хочется надеяться на лучшее. Кто знает, может быть, нашу больницу ожидает новый этап развития?

Раиса Карповна Телятникова:

«Вот и думаешь: уйду я на пенсию, а кто останется на моем месте? Молодежь, выучившаяся в мединституте за счет города? Года на два, в лучшем случае, а дальше сбегут. А пациентов куда?»

Невролог Раиса Карповна ТЕЛЯТНИКОВА:

140.jpg— Выбирала за меня профессию мама. Сказала: «Ты будешь «акушеркой». Так у нас в деревне акушеров называли. В школе я была отличницей. Поступила в медицинское училище без проблем, а затем начала работать операционной сестрой. Мечтала о высшем образовании. И тут в нашу больницу приходит хирург, очень грубо относившийся и к пациентам, и к своему персоналу. Пациенты неправильно болели. Медперсонал неправильно работал. Знаете, есть такая категория людей, которых ничего в жизни не устраивает, и весь свой негатив они на окружающих выливают. И неважно, что станет причиной для очередного недовольства. В нашем коллективе нервозность сразу появилась. И тогда я решила, что непременно поступлю в институт, стану хирургом и никогда не позволю себе такого хамского поведения. Поехала в Караганду, поступила в институт, а в 1968 году получила диплом.

Хирург из меня, правда, не получился. Причина простая — замуж вышла. А что такое хирургия? Это вечная работа, днем, ночью. Ты должен полностью посвятить себя больнице. Есть даже интересная статистика: хирурги занимают одно из первых мест в стране по количеству разводов. А у меня супруг замечательный был, я всю жизнь планировала с ним прожить. Потому выбрала более «спокойное» направление — неврологию, и никогда, следует отметить, об этом не пожалела. Интересно мне было и учиться, и работать.

В 1971 году я приехала в Нижнюю Туру и до сих пор, несмотря на то, что достигла весьма серьезного возраста — мне 72 года — работаю в поликлинике ЦГБ. Предана им бесконечно. Да и не представляю я пока свою жизнь без пациентов. Весь город уже знаю: и бабушек, и прабабушек, и правнуков. Пенсия, с одной стороны, дает время, чтобы заняться делами, до которых всю жизнь не доходили руки. Но с другой, она отнимает любимое дело. А я к этому пока морально не готова.

139.jpgПриняли меня в больнице очень хорошо. Сразу дали квартиру, да и вообще особых трудностей не возникало. Раньше старались помогать молодежи встать на ноги. Коллектив был отличный. Жили всегда единой дружной семьей. Между отделениями была налажена тесная взаимосвязь, и не было такого, чтобы каждый переживал только за себя. Умел все-таки наш главный врач Георгий Александрович Марченко организовать команду и грамотно ей руководить. Человек на редкость справедливый и порядочный, мы всегда ощущали его поддержку. Одним словом, повезло нам с руководителем.

Опять же в то время нам очень помогали различные предприятия. И отношение с их стороны было хорошее: приходишь на электроаппаратный завод медосмотр проводить, встречают тебя радушно. У нас, кстати, и заболеваемость среди работников предприятий очень низкая была, больницу в пример всей области ставили. Сейчас идет отток персонала в город Лесной, где предлагаются более выгодные условия работы. Мы буквально кадры для своих конкурентов готовим: выучим человека, специалиста из него сделаем, а его тут же переманивают. Вот и думаешь: уйду я на пенсию, а кто останется на моем месте? Молодежь, выучившаяся в мединституте за счет города? Года на два, в лучшем случае. А пациентов куда? Их нигде не примут — ни в Лесном, ни в Качканаре. Между тем заболеваемость с каждым годом растет. Раньше поставишь человеку банки, сделаешь укол, и здоров он. А сейчас по три-четыре месяца лечатся, и эффекта нет. Экология изменилась, другие факторы влияют. Так что не могу я уйти. Останусь на своем месте, пока здоровье позволит.

ГБУЗ СО «Нижнетуринская центральная городская больница»

624221, Свердловская область,

г. Нижняя Тура, ул. 40 лет Октября, 22,

тел.: (34342) 2-37-71,

факс: (34342) 2-34-23

.

Назад в раздел




Ближайшие мероприятия

×
×