jpg" title="image001.jpg" border="0" align="left" alt="image001.jpg" width="231" height="297" />История наркологической службы Екатеринбурга напрямую связана с именем Бориса Теплякова – ведь именно он является ее основателем. Однако в широких кругах мало что известно о нем самом как о человеке. О своей жизни и профессиональной деятельности корреспонденту «МиЗ» рассказал главный нарколог города Борис ТЕПЛЯКОВ.

- Борис Михайлович, чем труд нарколога отличается от работы других медиков? Внешне модель одна и та же: врач - пациент - болезнь.

- Представьте себе, что к терапевту обращается пациент с циррозом печени или с ишемической болезнью сердца. Врач делает все возможное, чтобы оказать помощь больному именно по этим заболеваниям, но не более. Когда же пациент обращается к психиатру-наркологу, то врач ставит перед собой сразу несколько вопросов, пытаясь выяснить, к каким нарушениям в здоровье привела частая алкоголизация. И при выявлении терапевтических или неврологических заболеваний все наши усилия прилагаются для того, чтобы человек почувствовал себя практически здоровым. Затем мы вырабатываем тактику противоалкогольной терапии, думаем о его социальной реабилитации. Следовательно, наша профессия медико-социальная.
По социальным параметрам наркологические заболевания раскрывают целый шлейф проблем: производственный травматизм, увеличение ДТП, различные заболевания, связанные со злоупотреблением алкоголя, прогулы, преступления, распад семейной ячейки, утрата работы и так далее. И все эти проблемы ложатся на плечи психиатра-нарколога, который помогает своим пациентам социально реабилитироваться. Так что наша специальность – не монопрофессия.

- Легко ли работать с алкоголиками и наркоманами?

- Вы понимаете, нам - как психиатрам, так и наркологам - надо терпимее относиться к людям. Тебя могут нецензурно назвать, оскорбить, ударить. Но ты должен быть снисходительным, потому что набрасывается на тебя не конкретный человек, а его болезнь. Пусть даже болезнь, связанная с алкоголем или наркотиками. А когда он трезвеет, то часто плачет и извиняется. И если я буду обижаться или смотреть на него с презрением, то какой же из меня врач?

- По статистике сколько человек наркоман заражает за год?

- Принято считать, что приводит он за собой около десяти человек.

- Если следовать формуле, то когда-нибудь все должны стать наркоманами?

- Нет. Есть такое понятие, как «болезненность населения». То есть генетическая предрасположенность к зависимостям. Я не хочу брать на себя ответственность и говорить за весь наш народ, но думаю, что генетически предрасположенных к зависимостям где-то около 10-12 миллионов. Поэтому все и говорят, что один наркоман может привести с собой десяток, но не больше, потому что не все предрасположены к этому.

- Как Вы относитесь к новым, нетрадиционным методам лечения зависимостей.

- Если Вы имеете в виду тех, кто увозит насильно и приковывает наручниками, то они не занимаются лечением! Мало того, простое удержание без медицинской помощи может привести к смерти человека – сердцу сложно выдержать адские боли, возникающие во время «ломки». Может наступить и шоковое состояние. Поэтому я не сторонник насилия над личностью. Потому что насильственная «терапия» никаких позитивных результатов не даст. Самое главное в лечении - осознанное стремление самого человека, стремление его к трезвости, культурное отношение к своему здоровью и личности.

- То есть столь модная в последнее время идея принудительного лечения наркомании бессмысленна?

- Вы сказали отличное слово: «бессмысленна». Человеку необходимо самому осознать необходимость избавления от зависимости. Но на практике получается, что к нам довольно часто обращаются наркоманы, которые хотят лишь снизить дозу. Чтобы уменьшить расходы и немного поправить свое здоровье. Но из этого ничего не получится - все вернется на круги своя.
Возвращаясь к предыдущему вопросу, хочу отметить, что в последнее время возникают различные реабилитационные центры, например, православные. Это не метод лечения от наркомании. Это - один из приемов психотерапевтического воздействия, который помогает человеку создать новое мировоззрение, чтобы понять для себя, что лучше - либо новая красивая жизнь, либо постоянный хаос. Также спокойно я отношусь к народным целителям, которые что-то шепчут, колдуют над больным - и это не что иное, как психотерапевтический прием: воздействие словом и обстановкой. Однако в этом случае, если человек не верит в то, к чему он пришел, то никогда не будет здоровым – он снова погрузится в алкоголь или наркотики. Поэтому нетрадиционные методы лечения если применяются толково и, по крайней мере, не приносят вреда, то это вполне нормальное явление.

- Расскажите, пожалуйста, о своем вкладе в развитие уральской наркологии.

- О наркологии как отдельной отрасли мы заговорили еще в начале 70-х годов. Уже в это время я, несмотря на то, что был тогда главным психиатром Свердловска, назначал главных наркологов города - специалистов, которым нравилось работать с такими больными (хотя в стране наркологии как таковой не было вообще).
В 1985 году, я написал письмо-проект в Министерство здравоохранения СССР, где изложил, как, с моей точки зрения, должна создаваться в Советском Союзе наркологическая служба, описал ее взаимоотношения с другими ведомствами и структурными подразделениями. После этого в облздрав пришла правительственная телеграмма: «Просим командировать Теплякова в Минздрав СССР». А кто такой Тепляков? Зав. наркологическим отделением промышленного предприятия. Ну, и конечно, началась шумиха: «Ты что, Тепляков, нажаловался на руководство?!»
Помню, почтальон приносит мне домой (а я тогда жил в деревянном бараке) телеграмму с красной полосой и говорит: «Первый раз в жизни приношу в барак правительственную телеграмму!».
Меня пригласил в Москву первый замминистра СССР Сафонов. Мы долго беседовали. Я изложил свое видение организации наркослужбы в стране. И практически все мои предложения вошли в приказ Минздрава Союза ССР № 1177.
В дальнейшем, за время руководства городской психиатрией – с 1972 по 1978 годы – я распорядился, что бы были убраны все бараки на Электродепо. Вместо них поставили корпус на 240 коек, полностью благоустроенный.

- А сейчас Вы довольны состоянием дел в своей отрасли? Или есть к чему стремиться?

- Если честно, то нет, не доволен. До сих пор это - разрозненная служба. Нет стройной, единой службы подчиненной наркологии, и это порождает коллективное руководство, а не персональную ответственность. Например, в Центральном федеральном округе имеется 158 наркологических диспансеров, а в УрФО – 4, причём в Свердловской области ни одного, как, например, в Чечне и Ингушетии. Такое вот положение дел в опорном крае державы.
На мой взгляд, наличие областного наркологического диспансера может способствовать серьезной межведомственной консолидации (местное самоуправление, правоохранительные органы, образование, культура и спорт). Только наличие такого учреждения может привести к позитивным сдвигам в нашей области при чёткой организационно-методической работе и жестком контроле исполнения директивных документов.

- Борис Михайлович, Вы – известный человек не только в уральской столице, но и во всех регионах. Однако, по крайней мере в широких массах, ничего не известно о начале Вашей карьеры. Расскажите, пожалуйста, как вы стали медработником?

- До мединститута, куда поступил в 24 года, я был военным. И решил так резко поменять профиль по одной простой причине: моя мама хотела, чтобы в ее семье обязательно был врач. И так как я поступал в ВУЗ будучи уже взрослым – ведь я пять лет не учился после школы - все знания были слабые. Однако у нас «стариков», как тогда называли военных, была льгота, мы принимались вне конкурса. Хотел быть оперирующим гинекологом, на практике провёл несколько операций. Но в дальнейшем, я увлекся изучением психиатрии. После окончания института мне сразу же предложили спецординатуру по психиатрии с изучением французского языка, чтобы затем направить в Алжир. Однако я никуда не поехал, а два года проработал в отделении нашей областной психбольницы, и в 1968 году закончил ординатуру. Два года спустя, меня назначили заведующим отделением на 110 коек, еще через два года –пригласили работать главным психиатром города. Потом уже - в 1978 году - Ельцин снял меня с этой должности.

- Вы сделали завидную карьеру. Что помогло добиться такого успеха?

- Наверно, это мое стремление сделать что-то новое, чтобы все удивились, чтобы всем было интересно. Очень переживаю, когда меня ругают, а если несправедливо – общаюсь, но вида не подаю. Кроме того, я всегда был очень общительным. Вообще, по складу своего характера, я специалист-организатор. В институте в комитете комсомола отвечал за художественную самодеятельность, пел, создавал эстрадный оркестр. В 1964 году мы заняли первое место на первом фестивале студенческих театров эстрады и миниатюры – обошли абсолютно всех – и УПИ, и УрГУ. Это была великая победа!
Мне всегда нравится работать. Всегда, чем бы я не занимался, все делал, как положено, в полную силу – убирал бараки, строил новые здания, создавал нормальные условия для больных.
Я в психиатрии уже 40 лет и с каждым пациентом общаюсь как со своим знакомым. Это очень приятно им. Они тянутся ко мне, а это много времени занимает. Ну да ладно!

- А Вам какие люди нравятся?

- Я люблю творческих людей. Практически все мои друзья – художники, и они дарят мне картины. У меня и старшая внучка Маша учится в Московской консерватории по классу альта, она уже лауреат международного конкурса, объездила половину Европы. Младшая, Женя, занимается ювелирным дизайном. Несмотря на то, что она лишь в этом году окончила архитектурный институт, уже 70% изделий нашей ювелирной фабрики сделаны по ее эскизам. Она очень талантливая.
Я и сам творческий человек. Умею рисовать маслом. Всю жизнь любил петь, есть музыкальный слух.

- А если бы Вы не стали психиатром, наркологом, то кем бы были?

- Наверное, строителем. Потому что очень люблю строить - уже возвел три дома, вырыл три колодца. А может быть артистом. Понимаете, всю жизнь был в самодеятельности – то в драмкружке, то в эстрадном оркестре.

- Расскажите, пожалуйста, о Ваших увлечениях.

- Я очень люблю путешествовать. Обожаю ездить на машине – у меня права с 1956 года. Положительно отношусь и к рыбалке.

- Борис Михайлович, а у Вас есть мечта?

- У меня мечта такая: чтоб Господь Бог дал мне столько времени, чтоб я увидел Россию прекрасной, богатой страной. Может быть, моя прабабка даст мне это время – она умерла в 109 лет. Так что, если у меня получится столько же прожить, то я, наверно, увижу Россию сильной! 

.

Назад в раздел